Сады Марли. История формирования объемно-пространственной композиции

О.Д. Волкова

Один из самых больших по площади (22,5 га) и самый поздний по времени создания (1720-1730-е гг.) участок Нижнего парка — Марли — был одним из любимых мест пребывания Петра I в Петергофе. Свое название он получил благодаря району, находящемуся недалеко от Версаля, который особенно понравился Петру во время посещения самого знаменитого парка Европы. Вместе с тем, петергофский Марли имел массу отличий от своего прообраза. В первую очередь, это четырех-частная композиция, напоминающая планировку русских усадеб XVII века. Три сада — Елевогорский, сад у подножия склона и сад у вала — связаны между собой Большим «Приморским» прудом с дворцом, секторальными прудами и плодовым участком в центре, а также склоном с каскадом «Золотая гора»
Каждый из садов имел свою функциональную направленность: прогулочная зона или утилитарная зона. Названия «сад Бахуса» и » сад Венеры» были даны в XX веке и не имели под собой никаких исторических оснований.
Сад на «Елевой горе», судя по плану Рандаля (1739 года), представлял собой сложную композицию боскетов геометрически правильных форм. Каждый из боскетов был окаймлен невысокими шпалерами, в центре которых находились фонтаны, декоративные бассейны, скамьи для отдыха и т.п. Некоторые боскеты были разделены аллеями, ведущими к склону с рядами елей. Ближе к границе сада (Петергофскому ручью) склон превращался в зеленый лиственный массив, к которому вела широкая длинная аллея. По всей видимости, трудности в содержании столь сложного регулярного участка привели к тому, что площадь боскетов была сокращена, а затем, как видно на плане Сент-Илера, они были ликвидированы и превращены в питомник. По описи конца XVIII века Елевогорский сад имел длину 190 саж. (405 м) и ширину 45 саж. (96 м), и был огорожен с двух сторон решеткою из брусков. В нем находилось более двух с половиной тысяч яблонь, сливы, вишни, кусты смородины, крыжовника, малины. В XIX веке территорию Елевогорского сада полностью занимала «дубовая школа» — питомник для выращивания молодых дубов, предназначавшихся для подсадок в парках.
Судьба сада у подножия «Елевой» горы сложилась более благоприятно. Задуманный с самого начала Петром I как «архитектурное гульбище» сад был насыщен фонтанами, скульптурами, галереями-берсо, трельяжными беседками. Склон Марлинского каскада был засажен рядами елей в 1723 г. по указу Петра I. «Елевая» гора служила фоном для декоративного убранства сада. Разделенные на две части аллеей, идущей от каскада «Золотая гора», боскеты имели высокие (до 1,7 м) «зеленые стены» — шпалеры, — изнутри которых поднимались вверх струи Менажерных фонтанов. Вдоль склона располагались крытые галереи-берсо, заканчивающиеся трельяжными беседками. Композицию дополняли липовые аллеи, ограждающие партерное пространство. На плане Сент-Илера 1773 года липовые аллеи продолжены вдоль Марлинского пруда. Объемно-пространственное решение сада было четким и подчиненным гармонии регулярного стиля. Декоративно-зрелищный характер сада подчеркивался «зелеными стенами» боскетов, первоначально состоявшими из ильма, липовыми аллеями со стрижкой «бруском» и крытыми аллеями-берсо из кустовой липы.
Расположенный у подножия «приморского» вала сад также был создан по законам регулярной планировки. Прямоугольной формы боскеты с фруктовыми деревьями разделялись короткими дорожками. Далее, к западу, находился огород, окруженный высокими шпалерами, с «можжевеловой клумбой» (горка, обсаженная можжевельниками, показана на плане Сент-Илера). В соответствии с исторической документацией, в нишах вала использовали французский прием — пальметта, когда ветви плодовых деревьев привязывались к трельяжным решеткам, создавая вертикальное декоративное оформление. Впервые о посадках плодовых растений в нишах указано в документах 1739 года. Канцелярия строений домов и садов требовала от садового мастера информацию о вишнях, сливах, абрикосах и прочих фруктовых деревьях для посадки «в нишелях» вала. В 1744 г. из-за границы были выписаны и посажены в ниши грушевые деревья. Полное представление об ассортименте растений всех садов Марли дает опись 1794 г., где помимо плодовых кустарников (смородины, крыжовника), в нишах вала указаны яблони, вишни и сливы. В 1857-58 гг. при перестройке стенки вала на склоне были сделаны грядки для посадки клубники, земляники, смородины. Посадки новых сортов земляники на этих грядках были выполнены в 1872 г.
Уже с середины XVIII века Марли воспринимался, в основном, как плодово-огородный питомник, расположенный в саду у вала и за дворцом. Утилитарной функции этого участка способствовал сам вал, защищающий посадки от неблагоприятного воздействия Финского залива, а также ряд теплиц и парников, в которых выращивались экзотические культуры (ананасы, абрикосы, персики, виноград и т.д.) для императорского стола. Оба питомника были огорожены «решетчатым тыном» или «палисадом», чтобы туда «люди ходу не имели и плоды не обрывали». При этом, участок за дворцом, называемый «нижний яблоновый сад» был огорожен трельяжными решетками с «нишелями», которые архитектурно повторяли очертания ниш вала и полукруглых решеток позади фонтанов-колоколов в саду у склона. Первые упоминания об этих конструкциях содержатся в документах 1743 и 1745 гг., и в последующем, вплоть до 1856 г., — об их ремонтах. О посадках плодовых деревьев и кустарников в «нижнем яблоновом саду» говорится в документах, начиная с 1729 г. (вишни), затем в 1737 г. (100 яблонь из Верхнего сада), в 1813 г. (вишни и яблони) и на протяжении всего XIX века.
Идеи Петра I, воплотившиеся в 20-х годах XVIII века в образец русского усадебного зодчества, завершили архитекторы Н. Микетти и М. Земцов в 30-е годы XVIII века формированием цельного архитектурно-ландшафтного комплекса. Насыщенность его малыми архитектурными формами, водоемами и парковыми элементами определило особый характер Марли, отличный от других «малых» садов Нижнего парка — его планировочная ситуация не менялась на протяжении всего XVIII и начала XIX веков.
В память о создателе Петергофа целостность ансамбля тщательно сохранялась даже во времена господства пейзажного стиля, от которого пострадали почти все регулярные композиции. Однако, ветшание деревянных конструкций и, особенно, наводнения привели к утрате некоторых элементов объемно-пространственной композиции (трельяжей, берсо, пальметт, беседок и т.п.) и к разрушению части вала, отделяющего Марли от побережья Финского залива. Это не помешало саду, расположенному у подножия вала, сохранить утилитарную функцию плодового сада и огорода до середины XIX века, когда все подсобное хозяйство было ликвидировано. Архивные документы конца XIX века содержат сведения о многочисленных ремонтах разрушающихся стен вала, прудов и других архитектурных сооружений.
В XVIII веке район Марли производил цельное впечатление регулярной композиции с элементами русской усадьбы и декоративно-утилитарными функциями. В XIX веке разросшиеся деревья на склоне «Елевой горы» и вокруг дворца превратили Марли в место для прогулок верхом на лошадях и тихого отдыха. Результаты последних крупных реставрационных работ в районе Марли (1970-1979 годы) восстановили планировку садов у вала и у Елевой горы по плану Сент-Илера, но не завершили формирование объемно-пространственной композиции ансамбля.
Натурные обследования показывают, что в настоящее время вид садов Марли не является в полной мере историческим и нуждается в дальнейших доработках. Особенно не достает деревянных трельяжных конструкций и малых архитектурных форм, которые обогащали объемно-пространственную композицию и придавали ей законченный облик. В восстановлении нуждаются: пальметты в нишах вала, ограждающие плодовые участки палисады, берсо у склона «Елевой» горы, беседки на валу и на каскаде, голубятня, ассортимент фруктовых деревьев и кустарников во всех садах. Ансамблю Марли вскоре предстоит новое рождение.

Волкова О.Д. Сады Марли. История формирования объемно-пространственной композиции// 300 лет Петергофской дороге. 300 лет Ораниенбауму. История. Реставрация. Музеефикация: Сборник статей по материалам научно-практической конференции ГМЗ «Петергоф». — СПб.: Издательство «Европейский Дом», 2012. — С. 37-40.